Другой Город

Санкт-Петербург и Псков роднит подлинность чувств тех, кто в них влюблен

В Пскове художественная жизнь такая: то густо, то пусто; то жемчуг мелок, то щи пусты. Бывают скучные времена, когда ничего неделями не происходит и глаз положить не на что. Случаются чудесные подарки – вот как, например, предпоследняя выставка на Герцена, 6 – с фотографиями Татьяны Даниловой и авторскими куклами Марии Воробьёвой.

Фото: Александр Тимофеев.

Теперь здесь же завершается стартовый эпизод проекта «Питерский пилигрим», заявленного как путешествие по городам и весям художественных работ, посвящённых Петербургу.

Ну что ж, Петербургу так Петербургу, прелестно, шарман и экселенц – да только тут-то и кроется первый подвох: а, собственно, насколько интересен такой контент нашей почтеннейшей публике? Потому что Петербург «Питерского пилигрима» - очень особый: это не глянцевый и парадный город, не «Северная Пальмира» и не «люблютебяпетратворенье». Короче, не официоз для туристов, а - тот «внутренний», сокровенный и тайный Город, что откроется не всякому, а тому только, кто когда-то кружил без цели по питерским маленьким улочкам и проходным дворам – руки в карманы, голова долу, мысли стучат, а снег валит, валит… Тому, кто однажды вечером на Апраксином дворе, посреди убираемых с грохотом и руганью картонных коробок, оставшихся от дневного торжища, остановился, пронзённый красотой и поэзией этого места. Тому, кто не пропустит парадную, в которой ещё пока нет домофона или кодового замка – а вдруг там, среди грязи и окурков, сверкнёт драгоценным блеском обломок витража или кусок мозаики. Тому, кто, сбегая по лестнице, остановится перед открытой дверью на ничей (а потому – аварийный) балкон и, с риском для жизни, непременно проникнет туда. Тому, у кого имеются излюбленные крыши и дворики, кто знает, как хорошо грозовым летним вечером на самом дальнем конце Крестовского острова и морозным ясным утром на пляже возле Петропавловки.

В общем, для ненормальных людей, навсегда инфицированных любовью к этому странному и трудному городу.

Такими «ненормальными» некогда была создана художественная группа Old Town People – или, как они нынче предпочитают называться – «Люди старого города». Её история – тема отдельного разговора, скажем только, что это – неотъемлемая часть летописи питерского художественного андеграунда, причём, на мой взгляд, одно из наиболее рафинированных и артистически состоятельных его проявлений.

Членом этой группы является художник Валерий Филиппов, из произведений которого – графики, акварелей, работ пастелью и маслом, - наполовину состоит выставка. Независимо от техники, жанр – один и тот же: городской пейзаж.

Впрочем, пейзаж ли? – порой гораздо лучше подходит другое слово: «портрет», потому что городские виды, изображаемые Филипповым – скорее не виды, а портреты «внутреннего пространства» Города: и в том смысле, что изображён «внутренний» Петербург дворов и крыш, и в том, что тут очень точно явлена та неуловимая и сокровенная его суть, почувствовав которую, раз и навсегда заболеваешь любовью к Питеру.

В чём секрет такого точного попадания? – сказать трудно. Может быть, в необычном ракурсе – вид с крыши, с воды, через щель двора. В точной, документальной передаче деталей. В парадоксальном выборе натуры – место до боли знакомо, но понять, где же именно оно находится, удаётся не сразу и с трудом. В блестящей отточенной технике выпускника училища имени Серова и члена Петербургского общества пастелистов. Впрочем, давно замечено, что Петербург, выбранный объектом изображения, естественным образом уничтожает всякую халтуру: безупречному стилю этого города соответствует только безупречная техника художника; дилетантизм и глупость гибнет на дальних подступах к этой теме.

Итак, выставка прекрасная, но… для кого она здесь?

Многие ли из живущих в Пскове больны той любовью к Питеру, которую предполагает эстетика «Людей старого города»? – вопрос отдельный и непростой. Боюсь, без такой любви, а также без знания Петербурга как родной среды всё это любование дворами, крышами и закоулками вызовет недоумение. Впрочем, не берусь судить – может быть, само формальное совершенство этих работ производит своё действие, но только мне кажется, что здесь необходим, прямо-таки предполагаем «эффект узнавания».

Потому – трудно сказать, насколько сработает, насколько окажется понятой и востребованной эта выставка (да и весь проект) за пределами Питера.

Хотя вирус любви живёт повсюду. И дай ему Бог здоровья.

* * *

Фото: Александр Тимофеев.

Второй участник выставки – хорошо знакомая нам театральная художница Мария Воробьёва. В «Питерском пилигриме» на Герцена – вновь её бесподобные куклы. На этот раз – не только ангелы: есть и дворничиха, и дворник, и интеллигент, совершающий побег из птичьей клетки. Все они – чрезвычайно характерные питерские персонажи; выставленные на фоне картин с изображениями заснеженных питерских дворов, засыпающих домов и улиц, они словно бы только что шагнули оттуда. Куклы, сработанные Марией, выставлялись на Герцена, 6 совсем недавно – собственно, одна выставка с её участием сменила другую. Это несомненное благо для публики и головная боль для критика – что можно добавить к рецензии, опубликованной месяц назад? По крайней мере, в части, характеризующей то, как выполнены куклы – ничего; они всё те же: безупречные, восхитительные, изысканные, поражающие тонкостью работы.

Ну что тут ещё скажешь?

Впрочем, вот что: кроме ангелов и людей, появилась ещё одна, необыкновенная разновидность. Это одновременно кукла и макет дома, а то и целого квартала. Дома, обретшего зримые душу и выражение лица – человеческого или ангельского. Такие фантасмагорические гибриды – плод совместного труда двух художников: Мария делала эти куклы, а Валерий расписывал их – главным образом центральную, «архитектурную» часть. «Человеческая» же ипостась тут может являться в виде головы, венчающей тело-corpus дома или в виде ребёнка, держащего на коленях и играющего с маленьким домиком – ведь у каждого здания своя душа с особым обликом, и у дома, выстроенного Лидвалем или Шаубом - это величественный и прекрасный ангел, а у домика в Коломне – трогательный ребёнок…

Так особенное, тонкое зрение художника видит и фиксирует не только неоспоримую архитектурную деталь, но незримую душу дома, его обитателей и гостей – земных и небесных. Вот дворник метёт заснеженную Ковенскую улицу, а вот по ней шествуют волхвы с дарами – и вышли они из построенного Леонтием Бенуа храма, стоящего на этой самой, метомой дворником улице.

Два мира, почти никогда не видимые друг другу, – они встречаются здесь, у нас, на привале «Питерского пилигрима». Не чудо ли?

* * *

Фото: Александр Тимофеев.

Да, и вот ещё что.

Небольшая улица Герцена, где расположена частная галерея, приютившая «Пилигрима» в его путешествии – одна из немногих в Пскове, сохранивших древние прихотливые очертания. Её не изуродовали ни «рациональная» перепланировка XVIII-го века, ни войны, ни реконструкции века ХХ-го. Это один из самых поэтичных уголков нашего города.

Сейчас, когда на смену грубому советскому градостроительному хамству, уничтожавшему красоту и своеобразие при помощи бульдозера и строительного тарана, явилось хамство новой формации – буржуазное и лощёное, незаметно и подло запаковывающие старые улицы в типовую, унифицирующую упаковку «евроремонта» с его непременными стеклопакетами, металлочерепицей и плиточными тротуарами, тут ещё сохраняется очарование атмосферы небольшого и тихого города.

Тут – подлинный Псков. Не тот, что в новеньких путеводителях и на фотокалендарях.

Настоящий, Другой Город. И он уже остро нуждается в защите. В своём проекте «Пилигрим».

Где вы, Люди Старого Города?

Юрий СТРЕКАЛОВСКИЙ.