Мы ставим точки над I
ОСНОВАНА В АВГУСТЕ 2000 года
Читать газету
Архив
Алексей СЕМЁНОВ 23 января 2013, 10:05
Дети-сироты на кладбище. Василий Перов, 1864 г.
Казалось бы, совсем недавно, 28 июля 2012 года, Владимир Путин спокойно подписал закон о ратификации соглашения между РФ и США об усыновлении детей.
До этого, 10 июля, то же соглашение без какой-либо полемики ратифицировала Госдума, а 17 июля – Совет Федерации.
Однако спустя несколько месяцев в США приняли «закон Магнитского», и российские депутаты, сенаторы и президент в едином порыве немедленно пересмотрели свои взгляды на международное усыновление.
Трудно поверить, что российские власти вдруг осознали всю пагубность международного усыновления. Зато легко поверить в то, что они решили просто отомстить американцам.
Наконец, участников дискуссии пригласили к микрофону. Бодрая композиция группы AC/DC, раздававшаяся из колонок, замолкла. На невысокую сцену поднялись директор Центра лечебной педагогики Андрей Царёв, председатель общественной организации «Помогай-ка!» журналист Даниил Новиков и уполномоченный по правам ребенка в Псковской области Дмитрий Шахов. Вел дискуссию журналист Денис Камалягин.
Еще накануне запланированной дискуссии было неясно – как разрешится проблема с удочерением четырехлетней девочки из Идрицкого дома ребенка. Суд состоялся 22 ноября 2012 года, решение вступило в силу 25 декабря. Решение было вынесено в пользу американской матери, удочерившей больного ребёнка. Однако Дмитрий Шахов, очевидно предвидя неизбежный в осведомленной аудитории вопрос, заранее сообщил: «Сегодня американка получила новое свидетельство о рождении и скоро уедет к себе вместе с ВИЧ-положительной девочкой на родину, в США».
Кроме того, уполномоченный по правам ребенка в Псковской области выразил уверенность, что новоявленный закон не причинит вреда сиротам Псковской области.
Еще одна острая тема касалась проверки, которую накануне Нового года затеяла областная администрация в связи с усыновлением в 2008 году в Печорском доме-интернате Димы Яковлева [см.: К. Минаев. Новые жертвы; К. Минаева «Осадочек остался»]. Зачем была назначена проверка?
Дмитрий Шахов объяснил, что надо было «детально разобраться в механизме иностранного усыновления».
Результаты проверки, плавно превратившейся в расследование, ещё не обнародованы, но Дмитрию Шахову уже ясно, что «никаких реальных действий в поисках родителей сделано не было, хотя заболевание Димы не являлось тяжелым», а «наша доблестная система госаппарата работает менее эффективно, чем американская».
Тем не менее, уполномоченный по правам ребенка в Псковской области одобряет запрет на усыновление российских детей американцами.
Когда Дмитрия Шахова спросили: «Не было ли принятие этого закона преждевременным?», то он ответил: «Госдума приняла закон для создания благоприятных условий, чтобы российские семьи не боялись усыновлять или брать детей под опеку. Люди должны понять, что государство им поможет».
Да, люди должны понять. Но пока не понимают. Видимо, не верят своему государству.
Директор Центра лечебной педагогики Андрей Царёв обратил внимание на то, что принятие «антисиротского закона» «безусловно, ограничило право детей-инвалидов на семью. Российские граждане не очень охотно их берут, а если берут, то часто не справляются…»
Того же мнения придерживается и Даниил Новиков. По его мнению, «в Псковской области все-таки есть дети, которые в Америку не уедут, а в России их не усыновят».
Последнее утверждение не совпало с тезисом Дмитрия Шахова о том, что «закон не причинит вреда сиротам Псковской области». Если, конечно, не брать в расчет распространённое в обществе мнение о том, что в детских домах сироты чувствуют себя хорошо.
Правда, существует и противоположная точка зрения: дети в детдомах живут в невыносимых условиях.
Даниил Новиков сообщил, что детских домов в Псковской области всего два и материально-технических проблем там нет («у детей много таких игрушек, каких нет у многих домашних детей»). Но это совсем не значит, что дети-сироты готовы к нормальной жизни. Многие, повзрослев, понимают, что «сиротство – это капитал», «дорогие подарки развращают детей», а воспитанники детдомов «нуждаются в коммуникации с людьми из внешнего мира».
Критических слов в адрес «антисиротского закона» во время дискуссии прозвучало немало.
«Поспешность, с которой принят «антисиротский закон», не оставляет сомнений, что это политический вопрос», – сказала член Общественной палаты Псковской области Алина Чернова. Она же особо подчеркнула, что за рубежом имеется опыт и методики реабилитации больных маленьких детей, а именно их как раз и усыновляют американцы.
«Российские дети, которые сейчас не попадут в американские семьи, потеряют время для компенсации, пока мы здесь «налаживаем систему»», – считает Алина Чернова.
По её мнению, нужен целый комплекс мер, который необходимо предпринять в России – в том числе надо заняться профилактикой среди матерей и социальной адаптацией выпускников детских домов («иначе через 3-5 лет мы получим новую порцию сирот»).
Депутат областного Собрания Лев Шлосберг тоже не сомневается в политических причинах, которыми руководствовались российские власти.
По мнению Льва Шлосберга, важно «отделить «антисиротский закон» от «антимагнитского», потому что они связаны неестественным образом. Похожим образом десять лет назад Кремль связал захват детей в Беслане с последующей отменой выборов губернаторов.
К тому же, «антисиротский закон» был принят поспешно, «без экспертных заключений», а «страна не готова к тому, чтобы ограничивать международное усыновление фактически».
Что же касается «закона Магнитского», то, по словам Льва Шлосберга, «с преступниками, бандитами и убийцами борются все государства».
Точнее, не все, но многие. Как показывают последние события, многочисленных российских политиков такой подход не устраивает. У них свой подход, свой особый путь, о котором недавно высказался один из друзей Путина – музыкант Юрий Башмет: «Всё, что произошло с Магнитским, – это наше, российское… Вот за это я и обожаю Путина, что он умеет сказать: «Мы не Америка, мы Россия, и нам не нужны американские начальники»».
И он же, Башмет, в том же комментарии Интефаксу, указал на то, что «если бы больные дети сами находили в интернете телефоны бездетных американских семей, звонили бы им и говорили: «У меня нет родителей, я болен, возьмите меня к себе, вылечите», – это было бы одно дело…»
А если бы больные дети еще могли сами себя лечить – тогда бы вообще всё было идеально. Об этом Башмет не сказал, но, судя по полёту его мысли, вполне мог бы сказать. Дружба с Путиным сказывается.
Таких оригиналов, как Башмет, на обсуждении «антисиротского закона» в Пскове не нашлось. Так что дискуссия получилась вяловатой. Оживить её попытался журналист Кирилл Михайлов, обратившийся к своему опыту хождения в милицейские рейды по неблагополучным семьям, где маленький ребенок часто «сидит в блевотине и играет осколками разбитого стакана».
Андрей Царев согласился, что «социальные службы в России работают по заявлениям, а профилактической работы нет». Отсюда и огромное количество сирот при живых родителях. По мнению Андрея Царёва, «необходима профилактика социального сиротства».
В России много еще нет. Дмитрий Шахов заявил, что в «Российском законодательстве отсутствует даже понятие «семья».
Да и понятие «родственники» ограничено до минимума, что позволяет совершенно легально не спрашивать при усыновлении согласия близких людей.
Зато теперь в России есть «антисиротский закон».
Андрей Царёв оценил его так: «Мы поставили телегу впереди лошади. Надо было вначале создать условия, а потом ограничивать усыновление. Запретительными мерами проблемы не решить».
Надо полагать, директор Центра лечебной педагогики имел в виду проблемы российских детей-сирот. Но дело в том, что российские власти, судя по всему, решали другие проблемы. Решали и, возможно, решили. Создали международную конфликтную ситуацию, которая позволяет общаться с заокеанской державой с позиции силы. А дети здесь – всего лишь разменная монета.
Если бы российские власти искренне заботились о больных детях, они бы никогда не позволили даже в проекте появиться на свет, например, решению, которое уничтожает лучшее в России отделение онкогематологии, где выхаживают 75% обреченных на смерть детей. В эту 31-ю городскую клиническую больницу Петербурга за последние годы было вложено около 200 миллионов рублей бюджетных средств. Но тут она попалась на глаза Владимиру Кожину, управляющему делами президента РФ.
На свою беду больница расположена на Крестовском острове в Петербурге, то есть в очень престижном районе.
Детей и медперсонал собираются выселять оттуда не со зла. Если бы там лечились не дети, а взрослые, их бы тоже выселили*. 8 гектаров земли важнее.
Во время псковской дискуссии Лев Шлосберг заявил: «Права ребёнка выше, чем права государства». Вряд ли бы с ним согласился персонал Высшего и Арбитражного судов России. Именно этих людей предполагается обслуживать в той больнице № 31, в которой пока что лечат детей.
Окончательное решение о переезде еще не обнародовано, но руководство Петербурга уже дало понять врачам, что скоро придется съезжать.
Российским властям еще бы персональный Эрмитаж для федеральных судей организовать, и Русский музей, и Большой драматический театр. Тоже только для Высшего и Арбитражного судов России. Чтобы судьи чувствовали неустанную заботу о себе и пересекались с простым народом только в зале суда. Желательно, чтобы простой народ сидел в клетке, окруженный надежными судебными приставами.
Что же касается больных детей, то они рано или поздно вырастут. Если раньше не умрут.
В крайнем случае, если российские власти ещё что-нибудь придумают для «защиты детей», можно будет еще раз собраться «Old School Bar» и обсудить.
* Против расформирования больницы собрано уже более девяноста тысяч подписей. Петицию поддержали, в частности, режиссер Александр Сокуров, актеры Ксения Раппопорт, Олег Басилашвили, Сергей Юрский, Лия Ахеджакова, Дина Корзун, Чулпан Хаматова, Татьяна Друбич, Юрий Стоянов, Елизавета Боярская, писатели Даниил Гранин и Татьяна Толстая.
.jpg)