Он – легенда

Вспоминая Александра Мамедова

Наверное, просто... конечно, сложно
Узнать, и понять, и принять,
Что утром февральским становится поздно
Ему позвонить и сказать,
Что жизнь — это просто вера такая,
Где Бог — музыкант и поэт,
Что Боги землю не покидают,
Неважно, сколько им лет...
Что песни — молитвы, стихи — откровенья,
И жить можно только творя,
Что не закончилось вдохновенье одиннадцатого февраля...
Что грустно... но ангел еще в поднебесье,
Что души — как журавли,
Что с нами останутся Мастера песни,
Что всё ещё Let it be!

Золотое это было время. Время, когда в Зеленом театре шли зонг–митинги, когда в Псков приезжали первые иностранцы (за исключением вьетнамцев, которые, как казалось, были в Пскове всегда – что–то строили или, наоборот, ломали), когда музыку, ноты, извлекали из струн и клавиш, но не ерзаньем пальцев по пластинке. Я музыкой болел. Аккордеон под давлением и наблюдением мамы (час отыграешь, тогда пойдешь гулять – не в счет), я болел гитарой, вернее – ГИТАРОЙ!

Вокально-инструментальный ансамбль «Экспромт» перед зданием Дома культуры строителей. Александр Мамедов - второй слева. 1978 г. Фото из архива А. П. Роора (сидит).

Гитара была у сестры, она иногда играла, но меня до инструмента допускали редко, с уговорами и обещаниями, что не сломаю, на улицу не унесу, струны буду беречь (дефицит). И всё же я чему–то научился, три аккорда освоил ударно и пробовал освоить первые песни, используя ре, ля, ми…

И, надо сказать, выходило, потом более сложные аккорды и, наконец, первые песни «Машины», «Воскресенья» услышали от меня во дворе, и рейтинг мой возрос до небес.

Школа, ансамбль, который сам организовал, деревянные гитары, усилитель (один на все инструменты!) «Электрон», микрофон, который бил током по губам и… первые танцы, где мы играли на Новый Год.

Я почти знаменит!!!

Меня пригласили в Дом пионеров играть в молодежке (там было два состава), вот во втором составе и была вакансия ритм–гитариста с условием, что кандидат умеет петь. Петь я мог, но даже если бы не мог, то на кастинг все равно прибежал бы.

И вот ведь какая человеческая натура: шел нарочито пренебрежительно, всё умею, всё могу, не подойду – не очень–то и хотелось, а зашел, увидел аппарат, колонки «Hi-Watt», гитары, названия которых мне было и не выговорить, примочки, педали, барабаны – земля ушла из–под ног.

Дело происходило в зале, где обычно шли танцы и дискотеки (дискотеки я, как настоящий, «живой», музыкант презирал), и я решил «притормозить» и посмотреть, что будет происходить дальше.

А дальше худощавый паренек в джинсе взял гитару и начал выдавать такое, что в моем понимании мог повторить только господин Блэкмор. Я умер, я НИКОГДА ТАК НЕ СМОГУ!!!

Этот парень был Саша Мамедов.

У меня тряслись руки, я не мог сыграть даже то, что всегда играл безошибочно. А он не критиковал, молча смотрел, слушал. Потом сказал: «У тебя всё получается, ты все можешь».

Профессиональным музыкантом я не стал, ушел в армию, а вернулся, когда Саша играл в «Европейском». Зашел туда случайно и стал ходить постоянно, слушать его, чтобы возвращаться в свою юность.

Странно, но он меня узнал, а, может, и не узнал, но обижать не захотел, сказал, что всё помнит и даже предложил сыграть, а я отшутился: хотя играю, но какие могут быть сравнения…

Узнал за границей, когда его уже похоронили. Плакал.

Он был Великим Музыкантом.

Смерть, как всегда, безошибочно забирает лучших.

Юрий ШИРКИН, г. Псков